Отсчет до Карнавала Всех Святых - Башевис

[Хозяин торжества]

Открыв глаза, ты видишь, что в этот раз уснул все же на своем законном месте - даже смыл краску перед сном. Ты доволен, что все сделал как надо. Скоро это войдет в привычку и ты сможешь сказать, что сделал еще один шаг на пути к поведению хорошего человека.
Ты садишься и железная кровать с жалостливым скрипом прогибается под тяжестью твоего тела. Твой фургончик больше, чем у остальных, но обстановка здесь скудная: тумбочка, на которой лежит засаленная книжка с заложенным листом, зеркало в полный рост, банки с красками, которыми ты пользуешься по утрам.
Помотав головой, ты понимаешь, что пробудило тебя от твоего сна-несна - стук в дверь. Сейчас он повторяется снова, торопливый, боязливый, вежливый. Так стучит только Обербубен, робеющий перед сильным и беснующийся при виде слабого.

@темы: Countdown to All Saints Carnival, Башевис, Карнавал Всех Святых

Comments

[Левитт]

"Надеюсь у этого придурка есть веская причина, чтобы ломиться ко мне", думаю я, потирая лицо.
Кто такой, черт возьми этот Обербубен?- звенит еще одна мысль на задворках сознания.- И откуда я его знаю?
"Меньше выпивай, вот и будешь все помнить",- отвечаю этой мысли и, прежде чем сунуться к двери, щурюсь на зеркало, чтобы понять в насколько непотребном виде предстану перед этим парнем.

[Хозяин торжества]

Ты тут же ругаешь себя за грубые, хоть и бессловесные мысли. Не дело так относится к тем кто меньше и тем, кто подчинен тебе.
Из зеркало на тебя смотрит твое знакомое, надоевшее, все такое же застывшее навсегда без всякого выражения лицо. Настоящая маска - играть бы в карты, если бы тебе это нравилось, ведь ничего нельзя понять по этим вылепленным грубой рукой в глине чертам. Только где-то, глубоко в прорезях глаз светится разум. Человеческий разум, как ты всегда напоминаешь себе по утрам.
Ты медленно проводишь своей огромной ладонью по широким каменным плечам, могучему торсу с твердыми гранями, ногам-столпам. Ты не хочешь заставлять ждать беднягу-клоуна, но быстрые движения у тебя просто не получаются, только вдумчивые, медленные, сильные.
Нет, ничего не изменилось. Все то же глиняное подобие настоящего человека. Все та же комичная, несмешная шутка песочного цвета. Колосс на глиняных ногах - такое выражение ты вычитал недавно.

[Левитт]

Сознание принимает все, что я вижу в зеркале за нормальную действительность.
Я просыпаюсь так уже много лет и вижу в зеркале все то же самое. Кажется, такое существование уже никогда не изменится.
Делаю несколько шагов к двери. Когда я хожу по своему обиталищу, все соседи это слышат. И Обербубен тоже слышит, что я иду.
Отпираю двери с намерением поприветствовать парня.

[Хозяин торжества]

Мальчик-клоун мнется у твоего порога.
- Господин Башевис, - заикаясь, говорит он, - Мастер возвращается из города.
Парень здесь совсем недавно, ему трудно быть на второй роли после Гуча и он робеет всех.
Ты окидываешь взглядом место, где вы стали лагерем. Жители города, к которому правил свой цирк Улыбка, оказались довольно агрессивными людьми и ему не разрешили раскидывать шатер в пределах видимости. Какие-то христианские правила - как верный последователь иудаизма ты в них не вникал.
Поэтому директор цирка остановился в поле за городской рекой. Не распакованы ни аттракционы, ни шапито, только некоторые сотрудники пробудились ото сна в своих ящиках и уже второй день, как и ты, слоняются без дела.
Вчера вечером господин Улыбка забрал Рейко и ушел договариваться с городским главой. Значит, сейчас он возвращается с хорошими или плохими новостями.

[Левитт]

Кто такой этот чертов Гуч? И не ходи к нему, не надо к нему ходить, он может что-то узнать или почуять...
Башевис конечно же пойдет к нему. Дурные новости будут или нет - все это будет означать работу. Либо сворачивание лагеря, либо установка аттракционов. А уж если новости будут неважные, то всем еще может достаться на орехи от мрачного настроения директора. Но все равно нужно идти.
И конечно же Башевис знает, кто такой Гуч.
Если Башевис в штанах и вообще одет, то он делает медленный кивок и выходит наружу, чтобы встретить начальство.

[Хозяин торжества]

Погода на улице хорошая. "Бабье лето" - осень отыгрывается за дождливый август и солнце светит ярко, заливая светом пожухлый луг. Директор сидит на ступеньках своего обклеенного афишами фургончика, в простой и расслабленной позе. Его цилиндр и трость лежат на земле. Рейко стоит рядом, в своем человеческом обличьи. Она, как всегда, прикрывается веером, но по глазам ты понимаешь, что девушка-оборотень сильно устала.
Гуч, главный над клоунами, бывший человеческий мальчик, залитый фарфором, делает на вытоптанной площадке стойку на руках. На его лице нарисована кривляющаяся очкастая мордочка, весьма отличающаяся и от однотипных улыбок рядовых клоунов и от грустно-злой физии Обербубена.
Влада или Йозефа пока не видно, похоже, посыльный их еще не разбудил.
- Доброе утро, Башевис, - кивает тебе Улыбка, - Как тебе спалось?

[Левитт]

-Доброе, пан директор,- отвечаю, останавливаясь возле Улыбки и образуя теперь вместе с Рейко что-то вроде его эскорта. - Славная ночь.
О результате поездки не спрашиваю, нужно дождаться всех. По лицу девушки как всегда ничего не прочитать, по лицу хозяина цирка пока тоже.

[Хозяин торжества]

Улыбка развлекает вас какой-то необязательной беседой об особенностях местной кулинарии и вскоре появляются остальные члены Карэ. Влад, маленький и бледный, вежливым шепотом здоровается со всеми вами, Йозеф, закутанный в шарф, снимает шляпу, обнажая иллюзорную пустоту на месте его головы.
- Ну что ж, все собрались, - директор встает на ноги, - Вынужден огорчить вас, друзья - договорить о разбивке цирка мне не удалось. Город полон религиозных фанатиков. Глава вроде бы пошел нам навстречу, но местный священник, похоже, обладает над людьми большей властью. В весьма категоричных выражениях нам объяснили, что и в иное время балаганщикам здесь не были бы рады, а в преддверии Дня Всех Святых мы можем вообще, - мягка улыбка, которая предупреждает вас, что готовится небольшая шутка, - Можем валить к черту. К счастью, Рейко удалось.... убедить городского главу ограничиться именно этим запретом. Итак, наш лагерь остается на месте, цирк установлен не будет, никто не прогоняет нас взашей, во всяком случае пока. К счастью, никто не может нам запретить, например, отовариться в городе, пусть мы и рискуем поймать несколько косых взглядов. Несмотря на это, убраться отсюда у нас нет никакой возможности, мне весьма, - Улыбка подчеркивает это резким жестом, - интересно остаться здесь на несколько дней. Вопросы? Предложения? Соображения?

[Левитт]

-Почему вам интересно остаться здесь, пан директор?- спрашиваю Улыбку бесхитростно. Если это не наше дело он так и скажет.

[Хозяин торжества]

- О, это очень хороший вопрос, мой друг. Я надеюсь найти здесь одного очень любопытного работника для нашего цирка, новую кровь, так сказать, влить в наши ряды. Согласно моим источникам, в здешних краях, - он обводит рукой местность, - Обитает одно древнее существо, которое как раз проявляет себя осенью.
Еще один экземпляр в коллекцию господина директора. Такой же, как ты, Рейко, Влад или невидимка Йозеф.

[Левитт]

Только мы не экземпляры. По крайней мере, мне хотелось бы думать. Мы работники, и мы здесь потому что нам больше некуда идти. Господин директор спасет этого несчастного, так же как и всех нас. Медленно киваю, обдумав эти сведения. Возможно, пану Улыбке понадобится наша помощь, чтобы подписать с этим новичком контракт.

[Хозяин торжества]

- А что с детьми, босс? - подает голос Штерн, - Мы обойдемся без заправки?
Улыбка любовно гладит стенку своего фургончика.
- Мы неплохо повеселились в прошлый раз и цирк еще полон сил... но, конечно, никогда не мешает проучить несколько маленьких мерзавцев.
Директор встает:
- Я собираюсь заняться делами у себя. Мы остаемся здесь на несколько дней, так что озаботьтесь дровами и прочим. Рейко и Гуча я отпускаю...
- Отлично! - перебивает Гуч, - Я пойду искать гнезда с яйцами!
- ...кто-то из оставшихся должен сходить в город за припасами, - заканчивает Улыбка, - и, заодно, разведать, что будут говорить в местных забегаловках. Решайте сами.
Он уходит в свой фургончик. Рейко, послав вам на прощание милую улыбку, тоже удаляется.
- А мне понравилось в городе! - заявляет Гуч, - Все такие серьезные! Напыщенные!
- Я не хочу идти к людям, - тихо говорит Влад, - Мне еще варить на всех еду.
Йозеф с теплотой пожимает тебе руку:
- Ты или я, старина?

[Левитт]

Люди заводят детей, чтобы любить их. Я не знаю, как мне разобраться с этим противоречием. У нас они лишь дрова для того, чтобы магия цирка была сильной.
-Ты ловчее среди людей. Я ловчее на работах. Мне лучше озаботиться дровами,- предполагаю я, так как я быстрее всех справлюсь с такой работой.

[Хозяин торжества]

- Разумно, дружище, - Штерн разматывает шарф, - Душно в этой штуке. Пойду, сделаю себе лицо, чтобы не пугать народ. Ну, раньше времени.
Ты не видишь выражения его лица, но слышишь приятный смешок. Стиснув твое каменное плечо, Йозеф идет в свой фургончик, где будет с помощью театрального грима рисовать себе внешность.
Топор и прочие принадлежности лежат в большой фургоне, битком набитом фарфоровыми клоунами и тряпичными танцовщицами. Сейчас все эти переделанные дети спят, не нужны хозяину цирка.

[Левитт]

-Удачного похода, друг, - напутствую Штерна и иду сначала к себе. Чтобы тоже докрасить себя - все таки в лесах можно встретить охотников, грибников или просто детишек. Невидимка прав, ни к чему раньше времени пускать в городе слухи о чудовищах.
Завершив грим, иду к фургончику с инвентарем.
Я стараюсь не смотреть на кукол. Я знаю, что если поднять глаза, будет казаться, что все они смотря на тебя и просят.

[Хозяин торжества]

Ты выбираешь себе топор по весу, который удобно ложится в твоей большой ладони и удаляешься в лес. День за рубкой старых сухих деревьев проходит незаметно и ты понимаешь, что ушел очень далеко только когда начинает темнеть. Связки дров на твоей спине хватит, чтобы топить костры два дня, но ноша почти не тяготит тебя. По пути обратно ты видишь вдалеке красный отблеск костра.

[Левитт]

От спокойной работы в лесу я чувствую умиротворение. Большое удовольствие вот так трудиться для общего блага, слушать птиц, ощущать (?) запахи. Тишина и мир вокруг и в душе.
Огонек, возникший на пути к лагерю, привлекает мое внимание и я сворачиваю к нему. Вдруг это кто-нибудь из наших. Кто-нибудь, кого я еще не видел и не поздоровался.

[Хозяин торжества]

да, запахи он чует
Осторожно раздвигая кусты, ты пододвигаешься ближе. Это люди! Точнее, дети и не самые взрослые, хотя тебе трудно определить возраст отсюда. Они сидят кругом вокруг большого костра и передают что-то друг другу из рук в руки.

[Левитт]

Они увидели меня?

[Хозяин торжества]

Нет, ты стоишь далеко.

[Левитт]

Какое-то время стою, вслушиваясь в то, о чем они разговаривают. А потом отступаю и возвращаюсь на тропу к лагерю. Дети. Пан Улыбка любит детей. Точнее, цирк любит детей. Но если не спросит, говорить не обязательно...

[Хозяин торжества]

Они молчат - только молча передают по кругу мех с каким-то напитком. Глоток и мех (давно ты не видел таких вещей) идет соседу слева. Рядом с костром стоит мальчик постарше и задумчиво смотрит в огонь.

[Левитт]

После войны дети делают вещи и похлеще чем распитие браги из меха. Поэтому не придаю этому особого значения. Впрочем бродяжные дети подходят цирку намного лучше чем те, у которых есть родители.

[Хозяин торжества]

Ты уходишь обратно в цирк?

[Левитт]

Да, ухожу. Или в духе Башевиса было бы разговориться с ними и привести в цирк?

[Хозяин торжества]

нет, все правильно
Уже вечер и фургончики освещены уютными фонарями. Еще на подходе ты чуешь запах тыквенного супа - Влад сварил всем похлебки. Пусть вкус тебе и недоступен, но атмосфера общего ужина будет приятной.
Возле костра в центре собрались немногие сотрудники, пробужденные Улыбкой. Рейко, Гуч, Влад, Штерн и Хьюберт, тролль-погонщик, который весь день пропадал где-то, выпасывая своих драгоценных волов. Ты складываешь бревна за большим фургоном и присоединяешься к компании. Течет ленивая беседа о страхе в человеческом обществе.
- Страх - двигатель людей, - тихо говорит Влад, поглаживая грудь. Ты знаешь, что там, за черным одеянием, скрывающим его небольшое, но могучее тело, спрятан в холщовым мешке, чтобы не жег кожу, старый деревянный крест, - Но познавшего высшие чувства человека нельзя победить. Человек благословлен любовью и ненавистью настолько сильными, что никто из нас не сможет сравниться с ними. Людям повезло. Они спасены и одарены высшими силами более, чем любое другое создание.
Рейко усмехается. Редко можно увидеть ее фарфорово-белое лицо, не скрытое широким рукавом или разворотом веера с танцующими цаплями.
- Голод, холод и боль из любого сделают дрожащего червя. Нужна всего лишь настойчивость и умение палача.

[Левитт]

-Зато любовь способна превратить в человека даже камень,- говорю, присоединяясь к товарищам и становясь возле Влада, и смотрю на холодное безэмоциональное лицо девушки, говорящей такие жестокие вещи.- И здесь тоже нужна настойчивость. А так же терпение и вера.
Я читал историю о Галатее. В этом мире бывает все, и эта история правда, я в это верю. Что бы там ни говорил пан директор.

[Хозяин торжества]

- Разве что терпение и вера, - говорит Рейко, разворачивая веер. Она не спорит с тобой и ты гадаешь - жалеет? сочувствует?
Штерн прокашливается. Он стирает грим тряпкой, в буквальном смысле теряя лицо.
- Как человек, который бывал в окопах, должен сказать, что боль, страдания и близость к смерти зачастую достают из душ людей лучшие побуждения.
- Да, - тихо говорит Влад, - Как побывавший в окопах человек. Кого же тебе еще оправдывать?
За костром повисает неловкая тишина, которую разбивает Йозеф.
- Я был в городе, - говорит еврей, моча тряпку в бадейке с мутной водой, - Прошелся по местным питейным заведениям. Расспросил людей, как просил Улыбка. Присмотрелся. В общем, я прихожу к следующим выводам. Во-первых, - Штерн загибает палец, - пришельцев здесь не любят. Не удивительного для маленького городка, да, но ко мне явно относились как к чему-то нежелательному, будто я диван, который уборке мешает. Во-вторых, ни День Всех Святых, ни ночь перед ним они будто бы отмечать не собираются, но я видел, как по улице человек катил целую тележку с бумажными фонарями, хозяйки покупают в магазинах хорошее мясо, с центральном площади убирают лотки торговцев и вообще ее приводят в порядок. Здесь что-то нечисто. Частная вечеринка, на которую нас не пригласили. И, бьюсь об заклад своим мешочком с золотом, что боссу будет очень любопытно сунуть туда свой нос.

[Левитт]

Смотрю на Рейко, и мне очень хочется сказать ей, чтобы она не прятала лицо за веером. Так она похожа на куклу, а там за веером наверняка находится все то, что разбивает иллюзию. Но я молчу. Слушаю Йозефа.
Я бы не стал биться об заклад, потому что знаю, что Штерн прав. Господин директор не признает праздников, на которых не присутствует. Либо он будет там, либо у них не будет никакого праздника. Но я все так же молчу, это всем известно.

[Хозяин торжества]

Разговор еще идет некоторое время и после все расходятся по своим фургончикам. Если тебе нужно с кем-то переговорить лично - сейчас самое время.