Одна

[Хозяин торжества]

Анна остается одна в комнате с хрустальным шаром. Дверь заперта снаружи - госпожа Кейн позаботилась о том, чтобы посланница цирка не смогла вернуться назад. Стены этого небольшого помещения сплошь уставлены зеркальными стеллажами с книгами.

 

@темы: Анна, библиотека

Comments

[Анна Босворт]

Я провожаю взглядом Улыбку, и на вопрос Обербубна оборачиваюсь, пожалуй, чересчур резко. Издав довольно глупый, по моему мнению, смешок, чтобы скрыть неловкость, я отвечаю:
- Н-нет. Все отлично. Только... - я так и эдак кручу в руке список детей, - не знаю, к кому идти первой. Ну, то есть кого спасти раньше других... Если я не успею ко всем.
Я понимаю, что несу сущую чушь, но никак не могу остановиться, и будто со стороны с ужасом слушаю поток своей речи.
- Я имею в виду, я же не могу решать, кто из них достоин придти сюда, а кого можно отдать мисс Кейн. Разумеется, не следует отдавать никого, но... - я пытаюсь придти к логическому завершению умозаключений, это у меня никак не получается, и моя последняя фраза остается незаконченной: - В общем, если вдруг окажется, что времени мало?..

[Хозяин торжества]

- Приведи столько ребят, сколько сможешь. Я думаю, ты выложишься на все сто процентов! - ободряюще говорит тебе Обербубен.
Твой взгляд скользит по списку: Айрис Доул, Томас Манс, Сьюзен Сьюзикью, Эппл Смит. Эппл Смит. Этого тихого мальчика со странным именем ты знаешь - ваши родители знакомы. Ты вспоминаешь дом, где жили Смиты. Сам он тихий и чересчур белобрысый паренек лет 13 или 14, который всем и всегда представлялся только по фамилии. Ты и имя его знаешь только потому, что слышала, как папа произносил его на кухне.

[Анна Босворт]

- Пожалуй, можно начать со Смита, - говорю я. - Он живет недалеко от меня, я прохожу мимо, когда иду в школу.
Я убираю список в карман, который оттягивают приятной тяжестью монеты, и встаю с койки.
- Попробую убедить его, - меня начинает переполнять уверенность, что я непременно справлюсь.
Должна справиться. Кто спасет этих детей, если не я.

[Хозяин торжества]

- Конечно, справишься, Анна, - тихо говорит тебе мальчик-клоун, тоже вставая, - Проводить тебя до выхода?

[Анна Босворт]

- Да, если тебе не сложно. Я пока еще не очень ориентируюсь в цирке.

[Хозяин торжества]

Обербубен подставляет тебе локоть и выводит из фургончика. Цирк живет своей жизнью как будто: клоуны, танцовщицы и сотрудники, как ты понимаешь, рангом повыше ходят туда сюда по своим делам. На улице уже поздний час, людей вокруг нет, только мусор, оставшийся от дня карнавала. Впрочем, аттракционы все еще работают: колесо медленно крутится, а карусель сияет всеми огнями. Ты и не замечаешь, засмотревшись на фонари, что Обербубен что-то рассказывает тебе.
-...поэтому мой отец так и любил рыбалку, - заканчивает он неуслышанное тобой предложение и тихонько смеется, - Ну, вот мы и пришли. Улыбка запрещает мне далеко выходить во время работы цирка и, думаю, город ты знаешь хорошо.
Вы стоите возле "входа" - там, где цепь фургонов образует широкий проход. Ты проходишь здесь сегодня уже четвертый раз, как и многие жители твоего города. Трава стоптана, везде валяются бумажные стаканчики и пакеты из-под горячей кукурузы и карамелек.
- К завтрашнему утру мы все здесь уберем, - говорит Обербубен, отпуская твою руку, - Да и вообще ночью... много работы.

[Анна Босворт]

Я непроизвольно передергиваю плечами. Никогда не любила темноту. Не боялась, нет, но и не чувствовала себя уютно, окруженная тенями. Возможно, причина в моем слишком богатом воображении.
- Мне придется идти сейчас? - я сама слышу в своем голосе жалобную нотку. - Смиты уже спят, наверное...
Мысль о Смитах заставляет меня задуматься и о себе: где я буду ночевать? Включает ли в себя работа в цирке и постоянное нахождение в нем, или мне придется возвращаться спать домой? Я вспоминаю об отце, но отчего-то ожидаемая тоска не поднимает свою голову, как будто мне стало все равно.

[Хозяин торжества]

- У господина Улыбки не очень много времени, а до полной темноты еще несколько часов. Летнее небо светло, - говорит Обербубен, - Конечно, тебя никто не будет заставлять...
Что-то тебе подсказывает, что после "заставлять" есть большое и увесистое "но".

[Анна Босворт]

Обербубен прав. Я и так подвела директора цирка, и затягивать со вторым его поручением после того как провалила первое, значило бы показать себя эгоистичной, неблагодарной девчонкой.
Тем более тут идти всего ничего, и двух миль не будет.
А летнее небо светло, как сказал Обербубен.
И, похоже, у меня нет выбора.
- Ну, тогда я пошла, - говорю я как можно более беззаботно и машу клоуну рукой.

[Хозяин торжества]

Он наклоняется в шутливом поклоне и говорит чуть слышно:
- Я буду ждать нашей новой встречи.
Темные дома Бумажного переулка ждут тебя. Раньше тут жили зажиточные рабочие целлюлозного завода, чьи развалившиеся кирпичные стены еще видны на пустыре, ныне занятом Осенним цирком. Но с тех пор, как русло реки высохло, а завод переехал, переулок обнищал и сейчас здесь живут бедные люди, у которых, бывает, нет денег на отопление и еду. Половина окон заколочена, стены покосились, а палисадники точно не радуют глаз. Ты не знаешь никого из тех, кто живет в этом месте, кроме мальчика Курта, учащегося в другом классе. Но его в твоем списке нет.

[Анна Босворт]

Мои ноги, обутые в легкие туфли, осторожно ступают по песчаной дороге. Я поднимаю колени выше обычного, и, будь у меня такая возможность, и вовсе полетела бы над землей. Пыль, песок и щебень, составляющие собой любую другую дорогу, в Бумажном переулке кажутся замаранными, нечистыми. Может, оттого что жители квартала не отличаются чистоплотностью, а может, мне просто кажется, так как я жду этого от них.
Издали доносятся голоса, и я передергиваю плечами и ускоряю шаг, спеша вперед. До чего же унылое, мрачное место. Неудивительно, что его жители пребывают в постоянной безнадежности.

[Хозяин торжества]

Дом Смитов за пару кварталов от Бумажного переулка. Жители города ведут себя странно - ты и не видела, чтобы так много взрослых гуляло по улицам, играя в шахматы и шашки прямо у дороги или в одних плавках моясь возле городских колонок. Такое ощущение, что у всех жителей города разом наступил общий выходной. Лица счастливые, радостные и беззаботные.
Калитка в палисадник, ограждающий дом Смитов, открыта нараспашку, как и все окна в их доме.

[Анна Босворт]

Чем ближе я подхожу к дому Смитов, тем более удивительным мне кажется происходящее вокруг. Не припомню, чтобы сегодня был какой-то праздник, но, тем не менее, веселье в полном разгаре. Мне немного неуютно, я предпочитаю избегать подобные скопища людей и поэтому ускоряю шаг.
У входа на участок Смитов я оглядываюсь. Никого из семьи не видать, поэтому я захожу в калитку и шагаю напрямик к входной двери.

[Хозяин торжества]

Дверь открыта и в доме ты не слышишь звуков разговоров или шагов, только тихий-тихий шелест.

[Анна Босворт]

- Привет! - неуверенно тяну я, топчась на пороге. - Есть здесь кто-нибудь?
У меня по спине пробегают мурашки от этого странного незамолкающего шелеста.

[Хозяин торжества]

Если твой негромкий голос кто и услышал, он не подал виду.

[Анна Босворт]

Я раздумываю, стоит ли заходить в дом. С одной стороны, мне неудобно ломиться в чужое жилище, с другой... с другой, я отчаянно боюсь вновь подвести господина Улыбку.
Я решаю дойти до лестницы наверх и позвать хозяев оттуда. Если мне никто не ответит, моя совесть будет чиста, и я смогу попытать удачи с другим ребенком.

[Хозяин торжества]

Внутри дома полутемно, тихо и прохладно. Шелест здесь слышен сильнее, но когда ты зовешь хозяев, он на мгновение затихает. Ты будто бы слышишь тихий голос с чердака: "Кто здесь?"

[Анна Босворт]

Между лопатками начинает отчаянно свербеть, и я передергиваю плечами в попытке избавиться от этого неприятного чувства. Мои инстинкты кричат мне бежать из дома Смитов как можно быстрей, но осознание вины перед хозяином цирка сковывает ноги надежнее, чем если бы к каждой из них был привязан груз.
- Это Анна! - громко отвечаю я, подняв лицо к верху лестницы. - Анна Босворт. Я к Эпплу!
Когда я произношу имя мальчика, то непроизвольно вспоминаю детский стишок про яблоки.
«Пять маленьких яблок на дереве сидят...»

[Хозяин торжества]

- Анна! - слышишь ты отчетливый мальчишеский голос, - Тебе лучше уходить!
Шелет начинается снова, на этот раз сильнее. И за твоей спиной. Обернувшись, ты успеваешь увидеть, как входная дверь захлопывается, и в доме становится гораздо темнее, будто все окна разом задернули шторами. Ты успеваешь увидеть, как по углам разлетается что-то белое и маленькое.

[Анна Босворт]

Я несусь к входной двери что есть духу, стараясь не смотреть по сторонам. Мое сердце колотится так сильно, как будто оно за мгновение выросло по меньшей мере вдвое. Слышала ли я раньше собственный пульс? Я не помню.
Стишок все продолжает вспоминаться.
«Дразня Слинки-червя:"Не съешь ты меня"...»
Я хватаюсь за дверную ручку и отчаянно дергаю ее.

[Хозяин торжества]

Как только ты тянешь руку к дверной ручки, по воздуху проскальзывает что-то белое - лист бумаги! - и режет тебе палец. Прежде, чем ты успеваешь вскрикнуть и сунуть палец в рот, ты успеваешь заметить, что все окна в доме облеплены белыми листами, трепещущими, как мотыльки. Поэтому стало так темно.
И это не просто листы.. они похожи на фигурки лебедей, жаб и еще каких-то животных. Сложенных из бумаги лебедей и жаб. Оживших и явно охраняющих дом.

[Анна Босворт]

Когда-то я была поражена, узнав, что даже наши спины покрыты тысячами крохотных волосков. Сейчас я ощущаю каждый из них, вставший дыбом. Я мельком думаю, есть ли предел тому, что может испытывать человек, потому что, мне кажется, всю норму страха, отведенную мне на жизнь, я израсходовала за один день.

Вытащив порезанный палец изо рта, я отступаю назад, к лестнице, откуда слышала голос. Возможно, это Эппл. И, возможно, он знает, как справиться с бумажными стражами - в конце концов, это его дом.

«Вдруг мистер Слинки тишком приползает...»

[Хозяин торжества]

- Анна! - подняв голову, через пролет лестницы ты видишь открывшуюся дверь чердака. Из нее торчит белобрысая голова Смита, - Скорее ко мне!
Бумажные фигурки на стенах и окнах поднимают свои крылья, острые, как шипы, при звуках его голоса.

[Анна Босворт]

Я мгновенно срываюсь с места и мчусь по лестнице вверх, к Эпплу. Сердце отчаянно стучит, и я думаю о том, как бы не поскользнуться в спешке. Не знаю, что будет, если бумажные стражи до меня доберутся, и совсем не хочу узнавать.
Как бы ни было мне страшно, на середине пути я оборачиваюсь, чтобы оценить, насколько далеко возможные преследователи.

«И с дерева яблоко тут же сгрызает...»

[Хозяин торжества]

Бумажные птицы, навострив крылья, бросаются за тобой и наперерез. Парочка из них успевает пролететь рядом, мазнув по твоему платью и перилам лестницы! Основная масса почти настигает тебя возле люка на чердак. Смит протягивает тебе обе руки:
- Хватайся!

[Анна Босворт]

Я делаю рывок вперед, вцепляюсь в ладони мальчика и взбегаю наверх. При этом я как будто вижу себя со стороны: встрепанные волосы, помятое платье и безумные глаза с отчаянным, полным жажды жизни взглядом.
Мне очень страшно.

«Четыре маленьких яблока...
Три маленьких яблока...
Два маленьких яблока...
Одно маленькое яблоко...»

[Хозяин торжества]

Смит рывков подтягивает тебя внутрь. Ты поджимаешь ноги как раз тогда, когда рой белых бумажных птиц проносится мимо, чиркая своими крыльями по стенам. Подтянувшись, ты забираешься внутрь и дверца чердака захлопывается.
Смит и ты сидите напротив друг друга, тяжело дыша. Волосы парня всклокочены и выглядит он не лучше тебя. На чердаке тихо, пыльно и почти нет вещей.

[Анна Босворт]

- Ч-что нам делать? - мой голос дрожит.
Я совершенно не готова к такой ситуации. Не то чтобы кто-то мог бы быть к ней готов. Ну, в самом деле, часто ли на человека накидываются бумажные существа? Не знаю, смог ли бы кто-нибудь другой на моем месте проявить отвагу и противостоять им, но сомневаюсь.

[Хозяин торжества]

Смит громко сглатывает слюну:
- Я... я не знаю, - тихо говорит он, - Они просто выгнали меня сюда. Это все мои журавлики.... Я складывал их из бумаги. Хобби. Папе нравилось. Они все поднялись и загнали меня сюда. И не дают выбраться. Я... я сюда даже не забирался раньше.
Он обводить свой пыльный чердак рукой: два шкафа, древний сундук и поломанные тумбочки, за которыми видны рулоны старых обоев и стулья, которые совсем уж нельзя починить. Последние лучи солнца пробивают через маленько окошко прямо у крыши.